Svart Vellyst
Искажая границы
Надоело смотреть через призму банальных эмоций
И пытаться в порыве сбежать из ментальных оков -
Каждый шаг, словно выстрел в висок или пламя экзорций
В искупленье неведомых мне первородных грехов.
В воздвиженьи богов на престолы вам не было равных,
Преуспели вы также в глухом заточеньи ума,
Сконструировав Свет из обмана, поступков тщеславных,
Возвели храм для рабства, что тоже по сути тюрьма.
Заменив все стремления разума к Древу Познаний
На смиренье с судьбой, покаянье, чтоб вера спасла,
Обрекали невинных на муки бездумных страданий,
Искажая границы понятий Добра или Зла.
Отражается смысл в движении крови по венам,
Души жаждут свободы полета без тяжести тел,
И просторы Вселенной не скрыть этим каменным стенам,
Усомнясь, да познают, что это еще не предел!
Отойдя, да увидят порок в ваших каверзных лицах,
Избавленья наступит от ига преступников срок.
Только мне почему-то опять этой ночью не спится,
Ведь доступен не всем, к сожалению, Истин урок.
Невозможно, чтоб разом духовно-слепые прозрели,
От бессилия лезвием чертится вдоль полоса...
Только птицы в саду выдают свои дивные трели
И от тяжести мыслей невольно сомкнутся глаза.
Отвергнутые души
Стали жертвой бездушия вражьего,
Смысла нет здесь спасения ждать,
Нас с тобой погребли люди заживо,
Не желая принять и понять.
Гроб еще над глубокой могилою,
Словно спишь и не можешь уйти,
А меня волокли в яму силою,
Добивая камнями в пути.
В землях разных с тобой хоронили нас,
Осудив по причине одной,
В редкий для человека прозренья час
Те обходят места стороной.
Даже тот, кто случайно сюда забрел,
Помолчав, безвозвратно уйдет,
С горькой скорбью узнав, до чего довел
Наш высокий и гордый полет.
За него мне воздали уже сполна,
Оборвав все сплетенья пути,
Но я знаю, во мгле я ведь не одна,
И пытаюсь подобных найти.
Не легко погребенных в земле искать:
Прорывая вручную тоннель,
И найдя одного, я боюсь воззвать,
Наши души - закрытая дверь...
Этот город безумно мал...
Этот город безумно мал,
В этом городе нет тебя,
Ты об этом не предупреждал,
Отпуская ладонь, любя.
Ты об этом не говорил
Не хотел в сердце вызвать страх?
Лишь закат надо мною плыл
Красным золотом на куполах...
Волхов грязью омыл берега,
Воздух в легких сумев зажать,
Словно в стан я попала врага
И не в праве отсюда бежать.
Упустила свою мечту,
Но мою не услышишь мольбу,
Стоя на пешеходном мосту,
Ожидая свою судьбу.
Этот город безумно мал,
И кому здесь меня спасти?
Моих чувств невменяемый шквал
Так мешает выход найти.
В этом городе нет свобод,
Лишь церковных канонов тюрьма,
В храмах молится стадно народ...
Как же здесь не сойти с ума?
А во взглядах людей пустота,
Как клеймо на всех шеях кресты,
Не в почете души красота,
Лучше места не выдумал ты...
Испытание это пройду,
И я знаю, что выдержу бой
Свой триумф обрету я в Аду,
Моя участь - пойти за тобой.
Здесь умру и воскресну опять
Средь далеких космических сфер,
Не заставив тебя долго ждать,
Мой учитель и друг, Люцифер.
Я устала...
Надоела вся лесть, эта ложь ни к чему,
Создала я своими руками тюрьму,
И сама заключения вынесла срок,
Я устала от всех, дайте правды глоток!
Где же искренность слов, в этих фразах пустых,
Долгожданный итог обещаний простых?
И хотят застелить мне глаза пеленой,
Чтоб потом посмеяться еще надо мной...
Гoспода! Ваши души грязны и кривы,
К чёрту с этим "прогрессом" покатитесь вы!
Честью в верности клясться не нужно уметь,
Эту честь вам в наличии стоит иметь...
Кто поймет моих мыслей сплетений узор,
И открыто мой выдержит пристальный взор?
Жду того, кому Истина все же важней,
Кто ее познает, а не треплет о ней...
Исповедь чёрной Луны
Средь людей родилась в полнолуние я,
Своим обликом, мира тревожа покой,
Ведь сама оболочка земная моя,
Говорила о том, что мой дух неземной.
И родители враз от меня отреклись,
Называть своим чадом никто не хотел:
Два крыла меня подняли в черную высь,
Детский плач, словно рев Сатаны прогремел.
В тряпки запеленав, отнесли на пустырь,
В час полночный, когда гром пронзил небеса,
Где вдали над обрывом стоял монастырь,
У людского ведь страха большие глаза…
Возвращаясь домой в роковой этот час,
Подобрала на камнях старуха меня,
Этих женщин лишь ведьмой зовут среди вас,
Только мамой родной нарекла ее я.
И растила меня, в тайне пряча от всех,
И давала мне все, что могла только дать,
Рассудив, что ребенка принять – то не грех,
А грешно его бросить в грозу умирать…
Так тянулись года, становилась взрослей,
Я жила взаперти тяжкой долей раба:
Чтоб явить облик свой я смогла средь людей,
Крылья мать прибрала, сделав в виде горба.
Притвориться калекой был наш уговор,
Быть учтивой с людьми, осторожной в словах -
Так пошла торговать на купеческий двор,
Где заметил меня моложавый монах.
Пригласил робко в дом, затворил за мной дверь:
«Я возьму овощей и кувшин молока,
Сдача есть у тебя? Ты карманы проверь…»
И его потянулась к корзине рука.
«Нету сударь, ведь я незадолго пришла
До того, как изволили вы пригласить».
« Я тебя не встречал. Где ж ты раньше была?»
И о том, где живу, пожелал он спросить.
Но пока подбирала смиренно слова,
Чтоб в смущении лишнего не рассказать,
Он зашел со спины. Разобрала едва:
«Да, горбунью никто и не станет искать…»
Я очнулась от боли в темнице сырой,
Может погреб был, может и старый подвал,
И казалась ни мертвой себе, ни живой,
А монах с длинной плетью поодаль стоял.
Издевался нещадно, бесчестил меня,
Я не ведала сна, потеряла счет дням,
В колдовстве, упрекая и злобно браня,
Заставлял он молиться каким-то богам.
Он одежд не снимал, и девичье тряпьё
Превратилось в лохмотья, смотреть нет уж сил.
Так боялся увидеть уродство моё,
Что других облачений мне не приносил.
А когда от монаха дитя понесла,
На лице его вспыхнул зловещий оскал,
Как бы я не просила и как не звала,
Заковал меня в цепь и ребенка забрал…
Пережить не сумела разлуки такой,
Сердце плакало. В ночь эту я поклялась,
Что верну свою дочку любою ценой,
И душа, словно в чуждый мне мир вознеслась.
Цепь разбила рукой, затоптав ее в грязь.
Новой силы прилив… И с петель сорвав дверь,
Вверх по лестнице в храм второпях поднялась,
Я свободной была, и во мне бился зверь,
А на теле трещала истлевшая ткань,
На прохладу осыпалась мраморных плит…
Два крыла распрямив, протянула я длань,
Но монах был от страха как будто убит.
И в прыжке расстояние преодолев,
Мертвой хваткой вцепилась в кадык ему я,
Настигает так жертву свою дикий лев.
И спросила его: «Где же дочка моя?!»
Он рукой показал на кривое окно,
Там, у храма лишь кладбищ виднелись кресты…
Потемнело в глазах, было все решено:
«Значит, вот сотворил с нашим чадом что ты!»
Зверь прорвался наружу. Вонзила я в грудь
Свои когти, и кости сломила за раз -
Сердце билось, но жертве уже не вздохнуть,
И расплаты пришел долгожданный мой час.
Все, кто в храме стоял, в страхе ринулись прочь,
Но судьба благосклонна не будет и к ним,
Я насытилась кровью в священную ночь,
В тишине наслаждаясь растленьем немым.
Впредь иконы чернели от взгляда на них,
Я не ведала сил, кои правили мной,
Пепелища костров вместо храмов людских,
Боль и страх оставляла как след за собой.
Я селилась в других деревнях, городах,
Но везде повторялся зловещий кошмар:
Люди, приняв меня в своих теплых домах,
Обрекали себя на смертельный удар.
Темной ночью, когда на дворе ни души,
Пробиралась я в спальни, и пила их кровь,
Разных вкусов тона были так хороши,
Алый жизни нектар призывал меня вновь.
И летела душа из окна прямо в Ад,
Черных крыльев в ночи воспарял силуэт,
Сам бы Дьявол со мной встречи был бы не рад…
Знай же правду, читающий это поэт!
Рано утром однажды проснулась в бреду,
Но не помнила что же творила вчера,
И в надежде, что вновь незаметно уйду,
Я торчащим увидела крюк из ребра.
Мои руки сковали десятки цепей,
В мою сторону пялились тысячи глаз,
И толпа заревела: «Злодейку убей!
Этой твари нет места нигде среди нас!»
Эшафот окружив, подвели палача,
Тот и с виду силен, и хорош был замах,
Только кости у демона крепче меча
И орудие казни рассыпалось в прах.
«Кровь не смоешь водой, не утопишь в слезах,
Ей, как вашим церквям, не растаять в огне,
Ваших псевдо-богов, что сидят в небесах,
Суждено было свергнуть с рождения мне!»
Бушевала толпа… Вдруг какой-то пророк
Громогласно изрек, позабавив зверье:
«Нам ее не убить, ей отмерян свой срок,
Лучше в спутник Земли заточим мы ее!
Пусть парит в облаках и восходит с Луной
Но способна не будет из плена сбежать,
Суждено ей навеки остаться одной,
Унизительно лишь Солнца свет отражать…»
На высокой скале пригвоздили меня,
Кровью я истекала еще много дней,
Жажда мести играла, на нервах звеня,
Зверь же рвался наружу сильней и сильней.
И когда все планеты построились вряд,
Мое тело устало от муки земной,
Надо мной совершили какой-то обряд,
Так слилась я навеки с холодной Луной.
С этих пор воцарилась хозяйкой ночи,
А надменный, разящий как яд, солнца свет
Погасить удалось, словно пламя свечи
И на смертных тем самым наслать сотни бед.
Вот тогда увидали они мою власть,
Приносить стали жертвы, тупые скоты!
Упивалась я кровью священников всласть,
А потом средь людей вдруг попался мне ты…
Ты пойми, я тебя ни за что не кляну,
Мертвым светом своим освещая твой путь,
Находясь в этом властном, но все же плену,
Поняла, что потери моей не вернуть.
Поднимаешь глаза к черной выси небес,
Ждешь ответа на сотни вопросов своих,
Но не будет его, не случится чудес,
Этот мир не делить нам уже на двоих…
The Call of BlackMoon
Сводят ночи с ума, ненавистен мне день,
Встань же рыцарь пера мой отважный с колен!
Моё чёрное сердце твою носит тень,
Так глубок и опасен сей сладостный плен...
Каждый вздох, каждый взгляд, нежных слов тишина,
Что додумать могу, прочитав между строк -
Всё дает мне понять, я на троне одна,
Глядя в небо ночи, так же ты одинок.
Не терзай свою душу моим торжеством
В час, когда на алтарь ты прольешь свою кровь,
Боль от резаных ран излечу я вином,
И за верность тебе как награда любовь.
Средь небесных светил смертным власть не дана,
С кровью жизнь отпусти, разорвав страха круг,
И сверкнет когда каплей последней она,
Я сойду с высоты за тобою, мой друг.
Чёрно-пепельный свет, словно в Ад коридор,
Для тебя я открою портал в небесах,
Мы поднимемся вместе в священный собор,
Отражаясь навеки в друг друга глазах.
Дорога в небо
Я построю лестницу в небо,
И в обитель родную вернусь,
Тут не встретят солью и хлебом,
Гость нежданный я здесь, ну и пусть.
Нет мне дела до лживых улыбок,
Только лесть и обман правят тут.
Чтоб нелепость своих скрыть ошибок,
Ты вершил надо мной самосуд.
Прозябая столетья во Тьме,
Я взывал... Прикрывая порок,
Ты цинично указывал мне:
"Это был для тебя лишь урок!"
О великий Вседержец Небесный!
Да я, собственно, этому рад,
Здесь построил свой храм я чудесный
И прекрасным мне кажется Ад.
Тут не встретишь слепых и блаженных,
Церковь в золоте или костел.
Я познал смысл форм совершенных,
И в Развитии мудрость обрел.
До гордыни нет дела твоей,
Ты паси свое серое стадо,
Только Отче, гораздо честней
С чел-овечеством все же быть надо.
Тебя люди назвали - Господь,
И к ногам твоим души сложили,
Не взирая на бренную плоть.
Значит правду они заслужили?!
Ловко церковь рукой направляя,
Что фанатика шлет мне с мечем,
Полномочий на то не давая,
(Вроде сам лично тут ни при чем)
Подло имя мое очерняешь!
Мелко Отче, ну как же ты так?!
Сам же делаешь вид, что не знаешь...
Верно ложь для тебя лишь пустяк?
Люди в страхе из этой опаски,
Что настигнет их Адский Козел,
Про меня сочиняют те сказки,
Что уродлив, коварен и зол.
И кого отвратить хочешь этим,
Средь глупцов избирая врагов?
Эти сказки сгодятся лишь детям,
Ложь не скрыть от пытливых умов...
Я построил лестницу в небо,
И воззрев на верху пустоту,
В кою ранее верил так слепо,
С горькой скорбью в душе я уйду...
Размышление о миров соотношении...
Я знаю, что-то в этом есть,
Я вижу, что-то тут не так…
Когда парю я в облаках,
Потом же снова чахну здесь.
Зачем нам бренная земля,
Когда над нами небосвод,
И звезд мерцает хоровод,
И снова в высь зовет меня.
Но средь космических морей
Остаться нам не суждено,
Ведь чтоб там не было дано,
Все станет тщетным средь людей.
Высокий искренний порыв,
Потрясший серость бытия,
Несет погибель для меня
И прогремит вердикт как взрыв.
Кто дарит право осуждать
Слепым напыщенным глупцам?
Отправить их бы к праотцам
И снять запреты, чтоб летать…
И снять все вето, чтоб творить,
На гениальность снять табу,
Своей рукой писать судьбу,
Без «светлой пропаганды» жить.
На стадность воля есть Твоя.
А может это лишь мираж
И властолюбцев злой кураж,
Чтоб подчинить ход бытия?
Но в чем же здесь, скажи тогда,
Твое величие и власть,
Когда тиран, играя всласть,
Ссылался на Тебя всегда?
Выходит, что Ты слаб иль слеп…
В свободе действий ограничен,
А может просто безразличен,
Раз допускаешь сей вертеп?!
Пусть стадо непокорность вменит,
Дорогу Истины найду,
И не прошу, сама уйду,
К Тому, кто разум мой оценит…
Чистым и светлым умам
Нам не приемлема покорность, слепость, пустота,
В себе нас не удержат эти стены.
Как дети ночи, мы в кушаем только кровь Христа,
Хмельной тоскою насыщая вены.
Мы размышляем о свободе взглядов и иных мирах,
И будем верить в разум и на плахе.
Ведь чтоб с душой реальность созидать в своих руках,
Не нужен идол - труп на деревяхе...
Концепций философских очень много в книгах есть,
И парадигмам мира нет предела,
Но люди, будьте так любезны, окажите эту честь -
Позвольте выводы самим нам делать!
Ну что ж, в атаку, мои чистые и светлые умы!
Тут каждый свой грызет гранит науки,
Тем самым, пусть хоть и себе, но так докажем мы,
Что глупость человеческая - муки!
Глупым чел-овекам посвящается
Я сама чернее ночи
и душа моя злее дьявола,
разбегайтесь все, что есть мочи
на каком бы я дне не плавала.
На какое бы небо синее
не внесли меня крылья адские,
уходите все, ведь отныне я
не желаю зрить в очи гадские,
в лица лживые, умы серые
без единого проблеска мудрости.
Души ваши пустые, горелые,
в приземленном лишь чувствуют трудности...
Вы, конечно, меня все осудите:
в своей богом не быть мне реальности,
ну а я не ждала, что вы будете
отходить от убогой ментальности!
Ваши чувства и тяга к познанию
уж давно и гроша не стоили,
лень перечит развиться желанию...
Так зачем вы меня беспокоили???
Красиво. Напрасно. Пусто.
Красиво...
Смерть может грациозной быть,
Душой по телу в Вечность плыть,
Краснеть как дева, так стыдливо
Однажды...
А глупость есть удел людской,
Ведомая слепой толпой,
Она не утолит их жажды-
Напрасно...
Мы ищем мудрость бытия,
[Ведь прах весь поглотит земля],
Каким бы не был смысл его ужасным,
Слепыми...
Они останутся вовек,
И создавался чел-овек,
Чтобы во Тьму глазами зрить
Пустыми...
Басня о неблагодарных помидорах...
Князь Тьмы пришел однажды к Богу в гости,
застав его в плохом расположеньи духа,
хотел уйти, но вдруг причина злости
дошла до чуткого неправедного уха:
- Уж коль пришел, садись, попей чаечку,
десертиком вон, хочешь, угостись...
Не понимаю я их зренья точку,
ну хоть об стену головой упрись!
- А что случилось Отче, может скажешь,
Вдруг помогу чем, или сам решишь ты все?
- Картину маслом с ходу не покажешь,
труды опять на смарку... Ё-маё!
- Не сокрушайся, ты мне по порядку,
я слушаю, в запасе время есть.
- Да снова на земле устроив грядку,
людей я расселил, чтоб опыт мне провесть...
- Наверно снова крах, раз так бунтуешь?-
и Сатана хлебнул из кружки чая.
- Ну да... ты все сидишь пируешь,
а я людей совсем не понимаю.
Я дал им жизнь, еду, питье, природу,
дал пару им и научил любить -
живи и думай о приросте рода...
Так нет же, снова начали мудрить!
И возведя соборы для моленья,
челами бьются все до иступленья,
пред деревяхами, чтоб мог я их простить,
и все грешки навеки отпустить.
Лишь пол и стены у негодников в глазах,
а я ж ведь тут сижу, на небесах!
И так пять раз... Ну правда, сколько можно?
Мне самому становится тревожно,
что в этом есть моя вина и я не смог
их от ума затмения избавить всрок.
Ну вот пример: последние - Арийцы,
так те вообще кровавые убийцы,
(хоть есть там и достойные, но очень мало),
под Знаменем моим всех грабить непристало!
Однажды "Слово Божье" прочитать открыл
и думаю: когда такое говорил,
что мне инкриминировала церковь?
Я удивлен, какой же меркой
людишки Волю соизмерили мою?
"Раз молишься, то быть тебе в Раю" -
Какая глупость! Сердцем чист быть должен,
а не кривляться пред иконами слезливо,
и восхвалять меня велеречиво...
Пытался втолковать балбесам я,
в чем Истина и Воля есть моя,
но те со временем все извратили
с церквями вместе бизнес свой открыли,
чтоб индульгенции законно выдавать!
Ну как таких могу я оправдать?
Их даже в Ад к тебе сослать негоже,
ни чести, ни ума, ни рожи...
Одна лишь страсть к наживе в людях есть,
хотят и рыбку съесть, и мне на шею сесть:
всё смотрят, где бы им чего украсть
и чтоб при этом после смерти в Рай попасть!
- И что теперь ты будешь делать, снова
всех ликвидируешь, как те четыре раза?
Они ж для опытов твоих - основа...
- Ты понимаешь, в чем тут вся проказа,
чтоб уничтожить напрягаться не придется,
война им Третья эхом отзовется,
когда решат деньжата вновь отмыть.
Они ж не думают, как будут дальше жить,
а лишь на Волю Божью уповают,
и поделoм заразам, пусть ее узнают!
Хоть как себя со страху не крести,
у абонентов доступа уж нет к сети...
- Теперь все ясно мне, спасибо за десерт,
когда начнется Третья Мировая,-
Лукавый встал, ухмылку не скрывая,-
прошу меня позвать на сей концерт...
Боги спят
Боги спят…
Нет им дела до смерти,
До того, счет какой с Сатаной,
Безразличны сейчас им, поверьте,
Все сентенции жизни земной.
Боги спят…
Нет им дела до смертных,
До религий, церквей и вранья,
И на полках в обертках конвертных
Лишь пылятся клочки бытия.
Боги спят…
Безразличны им стоны,
Крик и плач – все пустой для них звон:
Люд к смиренью приводят иконы,
Словно пугало в поле ворон.
Боги спят…
Не дразни Высших даром,
Не придумывай им имена,
Не смеши иллюзорным кошмаром,
А то Ктулху поднимешь со дна.
Боги спят…
В окровавленной ванне
Ты в последний раз молишься зря.
Видишь ли, ты, стоящий на грани,
Им опять же плевать на тебя!
Сестренке
Посиди в тишине, успокойся,
В сердце хрупком не скапливай лед.
Ты, сестрица родная, не бойся,
Верь лишь в лучшее, горе уйдет.
Ты вином не уймешь все печали,
Понимаю, в душе жгучий след,
Знаю, вместе вы часто встречали,
Пробудившись, закат и рассвет.
Вместе вы пережили гоненья,
И огонь, инквизиторский гнёт,
Он любить обещал до забвенья!
Он не бросил, он скоро придет...
Заберет тебя страстную, нежную,
Расцелует губами персты,
И пойдете дорогой безбрежною
Вдаль от склепов, минуя кресты.
И не злись моя младшая, милая,
Острый клык на него не точи,
Суждено вам скитаться вампирами,
Словно детям без крова в ночи...
Разочарование
Терять романтику нахлынувшей волны –
Нет ничего печальней для поэта,
Когда вдруг понимаешь: свет Луны –
Всего лишь отраженье Солнца света…
Когда ты знаешь, «подарю звезду» -
В твой адрес сказано лишь фигурально
И шепчешь: «Никуда я не уйду»,
Хотя бессмысленно все изначально.
Когда с рассветом встретишь новый день
И понимаешь, он один из многих,
А в душу лезет безразличья тень
От скучных будней, красочно-убогих.
Жизнь повернула все наоборот.
В душе еще свежа любви могила
И все пустяк, ведь не придет уж тот,
Кого ты так отчаянно любила…
Не видя смысла уж ни в чем, нигде,
Ты устремишь свой взор к немой свободе.
И дымкой кровь уже плывет в воде,
Как дань какой-то неизвестной моде…
О восприятии
Ветер меняет свое направление,
Дует прохладой в окошко мое.
Мимо меня протекает движение
Будничной жизни и все бытие.
Я из телесной ушла оболочки
И поплыла по волнам тишины
В те измеренья, где разные точки
Мудрыми смыслами истин полны.
Земные легко усвоить догматы
Врозь парадигмам разных миров -
Эти теории и постулаты
Мозг наш наверно понять не готов.
Может на чувственном уровне как-то
Сможем принять мы иные миры,
Не отрицая их сущности факта
Вплоть до свободы мышленья поры?
Ну а пока познавать остается,
Освобождая от догм разум свой…
Тело в сознании вновь встрепенется,
Ветер стучится в окно, как живой…
Отрешенная
Как часто хочется с тоски напиться.
На ум приходит лишь один ответ:
Оставьте все меня, я псих - самоубийца!
Другого выхода-то больше нет…
Когда я мысленно лечу к иным планетам,
Ищу Вселенский разум, смысл бытия,
Я забываю обо всем при этом,
А нужно осмотреться, кто возле меня.
Возможно это враг, который ждет паденья,
Когда ударюсь я о грань тупую быта,
А может друг, который в сновидениях
Покажет, где дорога в путь открыта.
Проблема в том, что отдаю все время
На свой полет, мне некогда смотреть
Несешь ты радость мне, а может бремя.
Тогда сама субстанция ответь
С какой ты целью в жизнь мою ворвалась?
Охотишься ты за моей душой,
Но только знай, её уж не осталось,
Она потеряна меж Светом и меж Тьмой.
Найти её мне надо, чтобы увеличить
Свою всю силу, весь потенциал.
Но как понятья для начала разграничить –
Что есть Добро и Зло? Кто б подсказал…
Зло одному - есть радости другому,
Бывает в жизни и наоборот.
Оставьте все меня! Хочу служить иному,
Бесстрастно относясь к кольцу мирских забот.
Он, она и другой
«Ты необычна,- говорили ей,-
Иной быть – это крест, уродство…»
И лишь чтицы возвышенных идей
Могли найти с ней внутреннее сходство.
Она ценила ласку, доброту
И в одиночестве своем страдала,
Один лишь он заметил её, ту,
Что необычностью очаровала.
Зачем нужна ему - никто не знал,
Мы не задержимся на сим фрагменте:
Он просто с нею сосуществовал,
Себя превознося на постаменте.
Она любила музыку, стихи,
А у него другие были взгляды.
С ним часто умирая от тоски,
Она искала прочие отрады.
И вот, благодарение судьбе!
На расстояньи многих километров
Она нашла подобного себе,
Что жил душой своей в потоке ветров.
И тот, другой, стихи ей все писал
О счастье, о любви, о благородстве,
А он с ней жил и не подозревал
Об этом свято чтимом ею сходстве…
Однажды, просмотрев ее листы,
К ней подошел, на шее пальцы сжались.
Она разобрала во тьме черты,
Потом картинки вдруг перемешались.
И, потеряв сознанье в тот же миг,
Она уже почувствовать не сможет,
Как нож вонзится в сердце, словно клык
И кровь польется по атласной коже.
В глазах лишь отражение луны
Оставило свой грустный отпечаток.
«Другой писал, что вместе вы сильны?!»,-
И был на этом он во фразах краток…
Душа её взлетела в высоту,
Над телом мертвым тихо воспарила,
Металась и кричала в пустоту,
Что лишь впервые в жизни полюбила
И вовсе не хотела умирать!
Судьбу на полуслове оборвали…
Любить – вот все, чего могла желать.
Его желанья мести лишь искали.
Он оборвал её сердечка стук,
Накинув на глаза вуаль забвенья.
И тот, другой, уж не познает рук,
Писавших лишь ему стихотворенья…
Иди за мной...
Готов ли ты уйти со мной в мир ночи?
Готов ли жить ты только для меня,
Под звездным небом, открывая очи,
И их смыкая лишь в начале дня?
Готов ли ты мою увидеть душу,
Принять всех демонов, что там внутри сидят?
Хоть в лета зной или мороз и стужу
Со мной кровавый проводить обряд?
Готов ли ты мои узнать секреты
И тайны, за которыми лишь смерть стоит?
На все вопросы, получив ответы,
Их сохранить, как Люцифер велит?
Готов ли путь пройти со мною в Вечность?
Подумай, жизнь у нас всего одна…
И вместе обрести ту безупречность,
Которая от Ада нам дана?
Я знаю, ты колеблешься немного,
Сумбурных чувств в душе звучит аккорд,
Но вместе будет легкою дорога,
Мой милый демон, нежный Тёмный Лорд…
Хрупкое счастье
Мое хрупкое счастье струится песком,
Между пальцев сочится в бездонную ночь,
Разлетается в прах между льдом и стеклом,
На котором твой образ воздушным крылом
Дождь рисует, и манит в забвение прочь.
Ветер шепчет о том, что так сложно принять:
Вдалеке друг от друга бывают близки,
А стремленье любить может пропастью стать,
Небо вторит, что встречи не нужно искать,
Разрывая надежды мои на куски.
Но теперь тишины мне неведом покой:
Этот призрачный мир вдруг открыл свой секрет,
Что на месте моем кто-то будет другой,
Ящик с почтой открою озябшей рукой,
Только писем от жизни по-прежнему нет…
back
Copyright 2008, Svart Vellyst
Сайт создан в системе
uCoz